Предыдущая Следующая

В конце 1960-х итальянская актриса работала в Голливуде.

Творчеству актрисы будет посвящена специальная программа на предстоящем Каннском фестивале. Поводом для этого является круглая дата - 50 лет ее карьеры в кино. В Каннах Кардинале представит документальный фильм под названием «Я - Клаудиа, история одной итальянки», который снял ее гражданский муж, режиссер Паскуале Скуитьери.





Тайна Клаудии Кардинале.
<Ей исполнилось шестьдесят. Она богата, знаменита, ее помнят. Ей есть чем похвастаться: множество ролей, работа с Висконти и Феллини, всемирная слава... Ее глаза по-прежнему излучают тепло, а кожа свежа, как у юной девушки. И это без единой подтяжки! Свою автобиографию Клаудиа могла бы назвать просто - <Мне повезло!> Но известно ли вам, чем она заплатила за свое везение?> портрет Клаудина сидит в кресле и задумчиво рассматривает страницы популярного французского еженедельника. Ей посвящен целый разворот - тут фотографии из <Восьми с половиной>, <Красной палатки>, <Леопарда>... И такое многообещающее начало! Клаудина встает и подходит к зеркалу, будто желая убедиться в правоте неизвестного журналиста. Что же, и правда, она может гордиться: ей уже шестьдесят, а ни одного седого волоса, не особенно прибавила в весе. Кожа, конечно, не та, что в двадцать, тут журналист чуть преувеличил, но простим ему его пыл, такой, в сущности, понятный - все-таки писать о <вечно молодой Кардинале> не так просто. Ну да, она неплохо сохранилась. Клаудина тряхнула головой и опять опустилась в кресло. Журнал лежал на подлокотнике, она вдруг посмотрела на него с неожиданным испугом: почему-то стало страшно переворачивать страницу. Что за странная фраза была там в конце? <Знаете, чем она заплатила за свое везение?> Чем же? Клаудина перевернула лист. <Чем она заплатила? - продолжал автор. - Известно чем: счастьем близких, самых близких людей. Клаудина всю жизнь ухитрялась избегать неприятностей, увиливать от неминуемой опасности, обманывать беду - разве такое проходит бесследно? Небеса слепы, и каждый удар, предназначенный ей, доставался кому-нибудь из тех, кто находился рядом. А она продолжала лучезарно улыбаться. Что ж, тогда вспомните Бланш, родную сестру Кардинале, ведь это она, а вовсе не Клаудина, мечтала стать актрисой. Но Клаудина, как всегда, легко и беспечно преградила дорогу к славе и сделала все, чтобы никто не захотел иметь с ней дело. А сын Патрик, которого бессердечно бросила в детстве, отказав в самом главном - праве иметь родную мать? Сейчас ему сорок, и у него, по слухам, клиническая паранойя...> Журнал выпал из рук, Клаудина остекленевшими глазами смотрела в одну точку. Кто это написал, зачем?! Какая чудовищная, нелепая клевета, сколько злобы в каждом слове! Небеса подождут... <Несчастные случаи>, там написано? Ну, при чем здесь это? Конечно, несчастных случаев в жизни Клаудии было предостаточно, только к чему представлять все это в идиотском свете? Клаудина вспоминала, как однажды на съемках в Венесуэле прыгнула в маленькое озерцо, а вынырнув, с веселым удивлением уставилась в побелевшие лица членов съемочной группы. <Пираньи, там пираньи! - наконец, опомнился ассистент режиссера. - Хватайся за канат, лови!> Да, рыбкам не повезло - вот бы у них был банкет: полакомиться такой красоткой! А на следующий день ее героине по сценарию предстояло спасаться на вертолете: подняться, ухватившись за веревочную лестницу, на несколько сот метров и влезть в кабину. Если б она только знала, что лестницу сляпали на скорую руку халтурщики-бутафоры! Когда вертолет поднялся, трос лопнул - и Клаудина повисла на одной руке высоко над землей. Говорят, в такие моменты перед глазами проносится вся жизнь. Нет, ничего подобного не было, только в голове почему-то вертелась фраза из детской считалочки: <Все хорошие девочки попадают в рай>. Ну уж, дудки, небеса подождут: Клаудина подтянулась на руках и вскарабкалась в кабину. Летчики только глаза вытаращили! Да, всякое бывало. И съемки при пятидесятиградусной жаре в плотном обтягивающем платье, которое не снималось без посторонней помощи, - пару раз она чуть не хлопнулась в обморок, но смогла взять себя в руки: это работа, значит, надо терпеть. Две сестры Почему же ее так задела эта статья? Клаудина задумалась: перед глазами плыли пейзажи далекой Африки - пальмы, пески, яркое солнце. Тунис, ее родина... И две девочки, похожие, как две капли воды, бредут по песчаной дороге в школу. Клаудина и Бланш - черноволосые, стройные. Только Клаудина, пожалуй, больше похожа на паренька - вертлявая, бойкая, а Бланш идет спокойно, даже величаво, словно за углом ее ждет королевская карета. В школе на переменке на них опять накинутся мальчишки со злыми глазами, будут толкать, кричать: <Итальянки, итальянки!> - и цеплять на спину бумажки с гадкими надписями. Ну, разве они виноваты, что в Италии сейчас у власти Муссолини? Клаудина привыкла и к бомбежкам, и к раненным на улицах и примирилась с той мыслью, что каждый день может оказаться последним. Ей даже понравилось это ощущение: вроде как никому ничего не должна. Пусть называется дикаркой. Главное - делать то, что нравится. Если и была мечта, то только об одном: ездить по миру, стать, например, естествоиспытательницей. Разве плохо? Но вместо этого она зачем-то снялась в документальном фильме про тунисских женщин: к ним в школу пришел какой-то француз, отобрал девушек посимпатичнее, обрядил в покрывала, чтобы были похожи на арабок. Фильм заканчивался крупным планом Клаудии - ветер сорвал с ее лица накидку, и грустные, но такие прекрасные глаза смотрели на зрителя. Картина заняла первое место на Берлинском кинофестивале, и в скромную тунисскую школу зачастили гости: все искали очаровательную девушку, что снималась у Вотье. На суету вокруг своей персоны Клаудиа не обращала ни малейшего внимания, пока однажды, выйдя из школы, не увидела у ворот Омара Шарифа, поджидавшего ее с очередным режиссером. Но настроение у нее в тот день было неважным, да и вели себя гости самоуверенно и высокомерно, так что Клаудина просто послала их к черту. Но у режиссера, видно, имелся большой опыт общения с подростками: проигнорировав ее грубость, он направился прямиком к директору, потом к папе Кардинале - и дело решилось за полчаса. Боже, как рыдала Бланш, когда узнала, что сестричка будет сниматься вместе с Шарифом! <Ведь я хочу быть актрисой, я!> <Да если б я могла поменяться - ради Бога! - совершенно искренне выпалила Клаудиа. - Мне это кино даром не нужно! Хочешь, завтра поговорю с режиссером?> И правда, поговорила, но, как и следовало ожидать, без толку: тот лишь снисходительно посмеялся над таким проявлением сестринской любви. А потом была победа на тунисском конкурсе красоты, такая же дурацкая, как и все остальное: Клаудина просто продавала лотерейные билеты, подошла поближе посмотреть, и вдруг кто-то подсадил ее на сцену: <Вот она, самая красивая итальянка Туниса!> Она засмущалась, хотела спрыгнуть, но ей не дали - все зааплодировали, закричали, потом что-то говорили, а она только хлопала глазами и улыбалась, ничего не понимая. А призом была поездка на Венецианский кинофестиваль, тогда-то все и завертелось: Клаудина взяла с собой несколько роскошных бурнусов и настолько поразила воображение фоторепортеров, что они только ее и фотографировали. Предложения сниматься, контракты, новые знакомства... А Бланш так и осталась в Тунисе. Она тоже пробовала пробиться в кино, но две Кардинале были не нужны... А с Бланш они видятся, перезваниваются... Правда, разговор часто не клеится - может, подсознательное чувство вины перед сестрой не дает покоя, и Бланш это понимает. Но они любят друг друга! Разве этого мало? Патрик Память цепкой лапкой копалась в ушедших днях и вдруг, нащупав что-то, в ужасе отпрянула - черный лимузин, незнакомец с прилизанными волосами... Опять эти страшные воспоминания! Почему ее вновь заставляют ворошить прошлое?! Но эти воспоминания, как они мучили все эти годы! Черная блестящая машина, холодная улыбка негодяя, который поджидал ее то там, то тут - выныривал из-за угла, сидел в ее любимом кафе, вежливо предлагал прокатиться. Клаудиа боялась этого типа как огня (ведь он, казалось, был всюду - словно из-под земли появлялся), но в полицию обращаться не решалась. Да и что скажешь: вот тот парень всюду за мной ходит? За это ведь в тюрьму не сажают. Как-то близкая подруга предложила познакомиться с отличным парнем. И однажды после школы подвела ее к обещанному красавцу - о ужас, он оказался тем самым, с улыбочкой, словно прилипшей к лицу! Поначалу она испугалась, но быстро успокоилась: все-таки знакомый подруги, значит, все нормально, ну а то, что следил за ней, - может быть, просто упорный? <Мы поедем к твоей подружке на вечеринку, - объявил парень как о чем-то решенном. - Я заеду после школы>. Когда она села в длинную черную машину, страх вернулся снова. Но только когда город остался позади и в окно начали тянуть ветки навязчивые деревья, только тогда Клаудиа нашла в себе силы спросить - не спросить даже, а пискнуть: <Куда мы едем?> <Куда? - отозвался он. - Сейчас узнаешь>. Потом был загородный дом, и его руки, холодные и настойчивые, и этот взгляд... Парень не то что угрожал, нет, но иногда произносил какие-то туманные фразы, смысл которых сводился к одному: лучше помалкивать. И Клаудиа молчала, не сказала никому, даже маме - тем более маме! - и продолжала сниматься, утягивала живот корсетами до обмороков и даже на седьмом месяце, когда подступала тошнота и темнело в глазах, говорила, что просто съела что-то не то. Но внимательный продюсер Франко Кристальди все-таки заметил неладное, проводил в свой кабинет, дал выплакаться, и Клаудиа рассказала ему все-все - так гадкое слово <изнасилование> повисло в воздухе. Об аборте, конечно, не может быть и речи - это угробит ее карьеру, пусть новорожденного заберет мама, а Клаудиа будет ему сестрой. Так и вышло, а что она могла поделать? Ей было всего девятнадцать, а вокруг - только чужие люди, и некому рассказать о своей беде, о том, что она не может ни спать, ни есть, думая о своем первенце. И только Кристальди, милый Кристальди... Неожиданно для себя самой неприступная Клаудиа, дававшая от ворот поворот всем без исключения мужчинам, влюбилась по уши. Так она обрела неожиданную опору, свет в оконце - и мужа в конце концов. Правда, их брак продлился недолго. В глубине души Клаудиа не могла простить ему, что в трудную минуту тот встал на сторону кинокомпании и лишил ее права иметь сына. Ведь Патрика у нее просто отняли! Мне повезло! Патрику исполнилось восемь, когда он узнал о том, что женщина, которая его растила и которую он называл мамой, - на самом деле его бабушка. Это известие мальчик воспринял на удивление спокойно, по крайней мере так ей поначалу казалось. Но потом, когда сын вырос и стал носить костюмы цвета хаки и брить голову, Клаудиа поняла, что он все-таки мстит ей. Патрик и вправду никого не слушал, всегда поступал по-своему, жизнь его действительно не удалась: ему уже сорок, а он до сих пор ничем всерьез не занимается, сидит в своем Нью-Йорке в странной компании. Их отношения, в самом деле, можно назвать натянутыми - ну конечно, он винит ее и в своих неудачах, в том, что жизнь сложилась по-дурацки. Злосчастная статья растревожила. Клаудиа так давно не ворошила прошлое... Кто же виноват, что мир до сих пор не знает всей правды - и о той истории, и о ее жизни вообще? А ведь она столько повидала, пережила. Кто же расскажет обо всем лучше, чем она сама? Клаудиа взяла из стопки чистый лист: зачем откладывать в долгий ящик? Она на секунду задумалась и вдруг, решительно качнув головой, вывела на бумаге заголовок, тот самый, который подсказал ей неведомый автор статьи, - <Мне повезло!>

Предыдущая Следующая