Сюжет / История создания

Все началось с обеда, на который Ольгу Хорстиг пригласил Лукино Висконти. За столом режиссер подробно рассказывал гостье о замысле картины, для которой он не может найти исполнителя главной роли. Ольга с восторгом слушала историю вдовы Розарии Паронди и ее сыновей Чиро, Луки, Симоне и Рокко — самого чувствительного, самого сложного, — слушала и думала о своем подопечном, молодом Делоне. Ален — именно тот, кто нужен Висконти, убеждается она к концу обеда. И спустя несколько дней просит актера поехать с ней в Лондон. После премьеры оперы Верди «Дон Карлос» в постановке Висконти, которая произвела на Алена большое впечатление, они отправились повидать мэтра. «Лукино, — рассказывает Ольга Хорстиг, — посмотрел на Алена и без предисловий, просто и убежденно произнес: “Это Рокко”. Мы с Аленом были без ума от радости». На Висконти, как оказалось, произвела впечатление не только красота молодого человека, но и его простодушие. «Это как раз то, что мне было нужно, - говорил он. — Если бы мне стали навязывать другого актера, я просто отказался бы снимать фильм. К тому же я сразу увидел в Делоне некоторую меланхоличность, отрешенность. Интересно наблюдать, как в таком человеке может родиться ненависть, ведь инстинктивно Рокко ее отвергает, он отвергает насилие». Импресарио многих итальянских актеров, Ольга Хорстиг часто встречалась с Висконти в его римской вилле на виа Салариа. Она восхищалась его домом, коллекцией ковров и картин, унаследованной от родителей старинной мебелью. О нем всегда говорила с уважением, с восхищением, отмечая, однако, один его недостаток: «Висконти терялся перед красотой — мужской или женской, не имело значения, — он был совершенно не способен на объективное суждение». Хорстиг вспоминает день, проведенный с мэтром за работой. «К пяти часам принесли чай с целой горой пирожных и маленьких сэндвичей. Меня это удивило, и я спросила Висконти, ожидает ли он гостей.»Нет, — ответил он.  Но предпочитаю быть готовым к появлению кого бы то ни было«. Обед проходил с тем же шиком. Им прислуживали несколько слуг в белых перчатках. Один из них совершенно лысый. Хозяин дома объяснил: «Это я приказал ему побрить голову. Иначе он был бы слишком красив». Роми Шнайдер не разделяла восторгов своего жениха — его рассказы о Лукино Висконти всегда приводили к спорам.»Ален говорил, говорил. Я слышала столько восхищенных слов об этом «великолепном человеке», что они казались мне явным перебором. Ален постоянно восклицал: «Какой человек! Какой режиссер! Какой аристократ! Его манера жить и общаться, его удивительная работа с актерами, его необыкновенные придумки…» Я не могла это слушать. Я с ума сходила, едва Ален произносил это имя. «Ты мне надоел со своим Висконти!» — кричала я. «Когда ты с ним познакомишься, ты заговоришь иначе!» — «Я не желаю знать его!». Ален едет к Висконти в Рим. И в тот же вечер умоляет Роми по телефону: «Пожалуйста, приезжай. Ты должна познакомиться с Лукино. Это так важно для меня!» Роми уступает. Она поедет в Италию и позже не раз будет вспоминать первую встречу с великим итальянцем на виа Салариа. «Мы с Аленом входим в гостиную. Он сидит в огромном кожаном кресле возле камина и смотрит на меня с таким видом, будто говорит: «Мне не будет стоить никакого труда развеять иллюзии Алена относительно его подружки».

Но Роми покорена. «Первые же его слова приводят меня в восторг. Правда, он ясно дает мне понять, что не намерен поддаваться моему обаянию. Я прихожу к выводу, что он, вероятно, ревнив. Ален — его протеже, он хочет сделать из него настоящего актера и не потерпит никого, кто, по его мнению, может отвлечь парня от дела». Не находится ли ее молодой и красивый жених, как намекают некоторые, в любовной связи с итальянским гением? Роми, которую Висконти вскоре станет называть Роминой, решительно опровергает эти слухи. «Люди много болтали об Алене и Висконти. Но в их отношениях не было ничего предосудительного: Лукино любил Алена, ибо видел в нем великого актера. Он хотел придать форму этой сырой массе, действуя, как тиран, и претендуя на исключительную роль в судьбе своего подопечного». Когда Делону задавали тот же вопрос, он не исключал, что гениальный итальянец был, возможно, влюблен в него. Но «чисто платонически. Висконти был эстетом, он любил красоту, предпочтительно мужскую». Писатель Джованни Тестори, вспоминая Висконти в период работы над «Рокко и его братьями», подтверждает слова Делона и добавляет: «Он поразительно руководил актерами, поразительно принимал гостей — так, словно это были особы королевской крови. Но умел быть безжалостным. Возможно, он стремился властвовать, владеть, вести, с тем чтобы потом уничтожить». Удалось ли Алену Делону избежать страсти своего ментора? Лоранс Скифано, дружившая с Висконти, не уходит от ответа, говоря, какое впечатление производила на мастера красота актеров. «Любовь для него, как и для Оскара Уайльда и Пруста, была связана с грехом. Как бы ни дальновиден он был, каким бы свободным ни казался, он нуждался в том, чтобы в любви преодолевать преграды, нарушать запреты и платить страшную дань за полученное удовольствие: деньгами, пересудами, завистью толпы и страданиями, — поясняет Скифано. — И привязывается Висконти к тем, кого не смог покорить, — к женатым мужчинам, например к Массимо Джиротти, к жениху Роми Шнайдер Алену Делону или к такому легкомысленному и капризному человеку, как Хельмут Бергер». Для написания сценария «Рокко», первый вариант которого содержал восемьсот страниц, Висконти обратился к Сузо Чекки-Д’Амико. «Мы проводили целые дни в тренировочном зале, — рассказывает она. — При том что я не люблю бокс… Понемногу сюжет стал обретать форму. Лукино приезжал ко мне, и мы много говорили. Это был великий актер и замечательный рассказчик. Он хотел знать, как живут в Милане эмигранты с Юга, и мы отправились к этим людям». Съемки были рассчитаны на четыре месяца, что не так уж много, учитывая трехчасовой метраж. Но возникли непредвиденные трудности. Правительственные инстанции не давали разрешение на съемки одного из эпизодов на берегу озера Фольяно в Капо Портьере. Висконти понимал, что это вызвано беспокойством по поводу сюжета: до этого ни один итальянский фильм не касался проблемы эмиграции крестьян на Север. «Порядочное миланское общество так гордится своим „экономическим чудом“, что ему нет дела до несчастных, проживающих рядом, до таких, как Рокко», — негодует Висконти. Неужели режиссеру-коммунисту снова придется столкнуться с властями, судами и цензурой?. Но съемки все же начинаются — утром 22 февраля 1960 года. Режиссер радуется приему, оказанному его группе миланцами. В любом районе своего родного города Висконти находит ценных помощников. Этому способствует участие в съемках известных тогда в Италии актеров — Ренато Сальватори и Клаудии Кардинале. Другие скоро станут знамениты — Роже Анен, Паоло Стоппа, Ален Делон и Анни Жирардо, которую продюсеры одно время хотели заменить Брижит Бардо или Паскаль Пети. Но Висконти отказался это сделать. «В конце концов, я могу им дать роли маникюрш, но для героини мне нужна только Жирардо», — решительно заявляет он. Актриса, которая уже играла у Висконти в спектакле по пьесе Гибсона «Двое на качелях», в «Рокко» потрясет всех. «Висконти — изумительный актер, — говорит она. — Он умудряется повести за собой актрису, незаметно для нее сделав ее роль продолжением ее жизни. Он действует на глубине, почти на уровне подсознания и добивается скорее инстинктивных, чем сознательных реакций актрисы, в полном согласии с характером героини. Я уверена, что для актера, имеющего дело с таким великим, ужасным и веселым режиссером, каким является Висконти, предпочтительнее «быть», чем «понимать». Ален Делон разделяет мнение своей партнерши. Ему нравится его роль, требующая физической подготовки. За год до съемок, участвуя в гала-концерте Союза артистов, он показал потрясающий номер на трапеции в десяти метрах над землей. Не сделал ли он это из упрямства, чтобы доказать, что все может, наперекор мнению профессиональных циркачей, которые его отговаривали?. В Милане актер безропотно участвует во всех сценах бокса на стадионе Вигорелли в присутствии пяти тысяч зрителей. Он боксирует три настоящих раунда по три минуты. За кулисами его консультирует французский приятель Жак Вуайон, боксер. Как и Ренато Сальватори, который в течение шести месяцев до начала съемок тренировался в спортивном зале на той же виа Салариа, Ален Делон следует строгому режиму тренировок. Подчиняясь жесткой дисциплине, Делон быстро влезает в шкуру своего героя. «Характер Рокко — самый сложный из тех, что мне приходилось играть, — признавался он в одном из интервью. — Я очень доволен режиссурой Висконти. Лукино — самый внимательный и чуткий из всех известных мне режиссеров. Он так заботится об актерах, что им кажется, что для него они важнее самой картины. К тому же он великий актер и показывает нам то, что мы должны делать. Так что характеры вырисовываются очень четко. Я никогда не испытывал замешательства, как и все, кто работал с ним, даже непрофессионалы, которых он приглашал с улицы. Меня поражало, как естественно эти ребята себя вели. Я объясняю это не только мастерством Висконти, но и темпераментом страны, темпераментом, который позволяет органично включать в общее дело любого человека, в том числе и того, кто никогда в жизни не видел камеру». 12 мая продюсеры объявили перерыв в съемках на двое суток из-за простуды Висконти, который плохо переносил влажный миланский климат. На дворе стоял зверский холод. Каждые четверть часа ассистенты приносили ему в термосе горячий кофе. Актеры радуются этому перерыву, как школьники перемене. Ренато Сальватори едет проведать мать. Анни Жирардо летит в Париж по личным делам. Ален же где-то прячется с Роми Шнайдер. Они примирились после недавней ссоры: Роми была обижена на Алена за то, что из-за съемок он не присутствовал на праздновании ее дня рождения, хотя прислал самолетом подарок, на поиски которого ушло пять дней, — старинную клеманку ХIII века. Делону предстояло сниматься в последней сцене боя. Его противник по фильму — шведский боксер, в роли которого на ринг выходил французский профессионал Атали. Для съемок было оборудовано помещение бывшего миланского театра и собрана массовка — более шестисот человек. После разминки Висконти говорит Алену: «Теперь снимаем!» Щелчок хлопушки, начали. Массовка орет: «Рок-ко… Рок-ко!», и Ален наносит Атали серию ударов. Тот падает. Арбитр считает: «Раз, два, три». Публика подхватывает: «Четыре, пять, шесть». Рев толпы: «Семь, восемь девять». Висконти доволен. Чтобы придать сцене больший реализм, он просит сделать еще один дубль с трех разных точек. В общем, Алену пришлось драться целый матч. У него нет времени на отдых — надо снять еще одну важную сцену. Рабочие уже возводят новую декорацию. Рокко — Делон сидит на приступке, и из его глаз текут слезы. Он объясняет Чиро, что ненавидит бокс, что ему не удается восстановить себя против своих противников. «Это ключевая сцена фильма, ибо она подготавливает жертву, на которую пойдет Рокко, подписав годовой контракт, для того чтобы оплатить долги брата», — объясняет Висконти выдохшемуся и почти невменяемому Алену. Чтобы придать сцене большую реалистичность, актер смачивает салфетку нашатырным спиртом и промокает лицо, но спирта оказывается слишком много, и Делон теряет сознание. Режиссер разгневан — приходится перенести съемку на другой день. Вспышки гнева не мешали минутам восхищения. Снималась сцена, когда Рокко празднует победу и произносит тост на луканском наречии, с отчаянием и тоской вспоминает родину, страну олив и радуги. На съемочной площадке все были глубоко взволнованы. «Словно загипнотизированный, не скрывая восторга, Висконти смотрел, как бледный Ален произносит свой текст, который срывается с его побелевших губ признанием в подлинном чувстве», — рассказывал Гаэтано Каранчини1. Съемки закончились 4 июня 1960 года. Висконти приступает к монтажу, надо успеть к Венецианскому фестивалю. Режиссер многого ждал от фестиваля и очень огорчился, когда жюри присудило «Рокко и его братьям» вторую по значению премию. Так огорчился, что отказался приехать принять ее. В Париже премьера назначена на следующий год. Критики жалуются, что не организован предварительный просмотр оригинальной копии. Им не известно, что эта копия урезана на двадцать пять минут. Многие сцены самовольно сокращены. Скажем, сцена, когда Симоне на глазах у Рокко насилует Надю. Делон тоже не скрывает своего разочарования. «В первом варианте сцена изнасилования была длиннее и реалистичнее, что и делало противостояние между братьями еще более страшным, неумолимым и драматичным. Совершив злодеяние, Симоне размахивает трусиками Нади, глумясь над братом: это вызов, это доказательство силы и безнаказанности. Продюсеры изуродовали ключевой эпизод», — говорил Ален Делон в интервью «Франс обсерватер». Как часто бывает, пресса в оценках «Рокко и его братьев» раскололась. Критик «Фигаро» уничтожил картину в следующих выражениях: «В кинематографическом смысле фильм пустой. Он такой же длинный, как путь через Сахару. В идейном плане он использует миражи и уловки. Нищета в нем показана столь же правдиво, сколь правдивым был бы аскетизм, увиденный глазами сатрапа. Все сделано для того, чтобы иметь повод включить в фильм сцены, которые не могут не вызвать у здоровых людей чувство отвращения». Другие рецензенты, напротив, приветствуют картину, проводя параллели между ней и великими творениями: в связи с «Рокко» называли имена Толстого и Бальзака, Томаса Манна и Достоевского. Многие критики хвалят актеров, особенно Анни Жирардо и Алена Делона, представшего в совершенно новом облике. Это его особенно радует, ибо до сих пор критика подмечала лишь его «симпатичную рожу», впервые о нем пишут как о настоящем актере. «Самое трудное теперь — это удержаться на новой высоте», — мудро замечает Делон.